06 мар 00:19Заметки домоседам
Тайна человечества разгадана
начало статьи
Психологическое и социологическое творчество – не ходьба по ровной дороге, а скорее блуждание по болотам. Психологу и социологу удаётся время от времени выбираться на твёрдую почву потому, что их ведёт эстетическое чутьё. Такое чутьё у Рейтблата было, да и блуждал он не наощупь, а вооружённый всем арсеналом средств, которые способствуют озарениям. Это острый интерес к решаемой проблеме, чёткое ее определение, сильное желание добиться успеха, даже если задача не решалась столетиями. Мозг Рейтблата является какой-то удивительно питательной средой для возникно-вения совершенно неожиданных научных идей. Именно глубочайшие фундаментальные идеи нащупывал Рейтблат в психологии, философии, социологии, экономике. Особенность его мышления и творчества состояла в том, что он не увлекался видимыми процессами, а прежде всего, старался выяснить принципиальную сторону, проникнуть в самую его суть, найти связь с другими явлениями. Он очень хорошо владеет общими теоретическими представлениями, и поражает, как он, оперируя наглядными простыми моделями, умеет объяснить самые сложные явления и закономерности. Он нападает на новые идеи с огромным замахом. Природа хитро и крепко запирает на замок свои секреты. Но все более изощрённым становится человеческий разум. И в изучении активности человека сделан большой шаг вперед.
Очень часто и в жизни, и в науке решения трудных проблем находятся не сразу. Сначала ищется приближённое решение задачи, которое затем всё более и более уточняется. Трудное, опасное и недостижимое всегда притягивает людей. Трудности, рождённые надсознательным, поначалу казавшиеся столь же неразрешимыми, встали и перед Рейтблатом. Выход надо было найти во что бы то ни стало. И Рейтблат искал – мучительно и напряжённо. С присущей ему глубиной анализа и чёткостью мышления Рейтблат видит подводные камни теоретических исследований. Он берётся за решение крупнейшей научной проблемы. Следует отметить его смелость, понимание им актуальных задач психологии, поскольку все предыдущие попытки решения проблемы другими учёными были безуспешны. Да и у самого Рейтблата первая попытка проникнуть в суть происходящего не удалась. Первая попытка сказать своё веское слово в одном из кардинальных вопросов общей психологии не увенчалась успехом. Такова судьба учёного: постоянно пересматривать достигнутое и с болью в душе отказываться от того, что ещё вчера так радовало достоверностью и так превосходно всё объясняло. Причина неудачи крылась в том, что он не мог распознать сущности явлений. К счастью, первое разочарование не обезволило его.
Авторитет А. Н. Леонтьева в вопросах исследования активности был непререкаем даже для неверящих в существование надсознательного. Поэтому научное сообщество с готовностью приняло его точку зрения. Сторонники деятельностного подхода просто-таки находятся под гипнозом факта «деятельность». Сам по себе факт в науке ещё не играет решающей роли. Хотя факты – «воздух для науки», невозможно питаться одним воздухом. Факты приобретают научное значение только в рамках осмысляющей их научной теории.
Блестящая интуиция и аналитический ум Рейтблата заставили его пренебречь авторитетом Леонтьева – патриарха советской психологии. Он покусился на святая святых психологии, он отважился поссориться с классической психологией. Прочное, незыблемое здание психологии со времён Леонтьева зашаталось. Рейтблат пошатнул эту догматическую веру. Теория деятельности не способна объяснить надсознательное. Надсознательное – это заноза в теле психологии. Факт – жизненный спектакль – явился той архимедовой точкой опоры, при помощи которой была сдвинута такая солидная теория как теория деятельности. Невозможность объяснения феноменов жизненного театра с деятельностных позиций привела к кризису в психологии. Прежнее зеркало-то оказалось кривым. Налицо был ясно обозначившийся конфликт между классикой и природой. Несмотря на то, что деятельность и активность является темой многих исследований, фактически в этих разработках акцентируется внимание на совместимости-несовместимости, но не выполняется главное требование сопоставительного анализа – выделение сущностного основания. Между тем от решения этой проблемы зависит выстраивание всей логики исследований активности.
Шёл 2003 год. Мучительное беспокойство Рейтблата длилось уже три года, и причина его была ясна. Представления о деятельности незыблемы на протяжении всей истории развития психологической науки и поддерживаются многими авторитетами. Нужно было иметь величайшее мужество, чтобы в таких условиях сделать шаг и отвергнуть эти представления. Рейтблат отважился на отказ от целого ряда фундаметальных идей психологии. Страшновато выглядел этот отказ, но был как вздох облегчения: процесс исполнения ролей окончательно выводился из-под власти теории деятельности. Только опытный глаз может увидеть, какая прорва мучительных исканий лежит за этим отказом. В духе тогдашних размышлений Рейтблата напрашивалось рискованное решение: надо лишить категорию «деятельность» монополии на форму явления «Активность». Надо взять да и провозгласить от имени природы существование второй не менее важной формы внешней активности – жизненного спектакля. И решимость Рейтблата созрела. Точнее, сначала он устоял перед силой авторитетов, а потом пришла решимость. Вспыхнул жизненно-театральный мятеж против деятельностного подхода. Оглядываясь назад, мы увидим: два года ушли на перемежающий выбор между смирением и непокорством. Смирение равносильно было признанию неудачи. А непокорство настаивало на надсознательной форме активности. Рейтблат не был бы самим собой, если бы тогда спасовал. Заслугой Рейтблата является то, что он вступил в этот принципиальный и неравный бой. Его точные и весомые аргументы очень много значили для победы, в конечном счёте, его точки зрения на природу психологических закономерностей. Надо быть Рейтблатом, чтобы решиться на пересмотр «святая святых» психо-логии, рискуя получить репутацию самонадеянного фантазёра, услышать крики «беотийцев» – дикарей от науки.
Чтобы не сбиться с истинного пути, приходилось медленно двигаться и тратить много сил на поисковые работы. В который раз начиналась трудная пора поисков, длительная глубокая разведка. Размеры трудностей оказались большими, чем он мог пред-полагать. Мысль продвигалась вперёд извилистыми трудными ходами. Парадоксальным оказался тот факт, что активность можно рассматривать и как деятельность и как жизненный спектакль. Такое двойственное восприятие создало логические трудности, которые казались непреодолимыми. Это неустранимое противоречие Рейтблат осознал как никто другой. Это был своего рода неразрешимый гордиев узел. И Рейтблат разрубил его.
продолжение
Психологическое и социологическое творчество – не ходьба по ровной дороге, а скорее блуждание по болотам. Психологу и социологу удаётся время от времени выбираться на твёрдую почву потому, что их ведёт эстетическое чутьё. Такое чутьё у Рейтблата было, да и блуждал он не наощупь, а вооружённый всем арсеналом средств, которые способствуют озарениям. Это острый интерес к решаемой проблеме, чёткое ее определение, сильное желание добиться успеха, даже если задача не решалась столетиями. Мозг Рейтблата является какой-то удивительно питательной средой для возникно-вения совершенно неожиданных научных идей. Именно глубочайшие фундаментальные идеи нащупывал Рейтблат в психологии, философии, социологии, экономике. Особенность его мышления и творчества состояла в том, что он не увлекался видимыми процессами, а прежде всего, старался выяснить принципиальную сторону, проникнуть в самую его суть, найти связь с другими явлениями. Он очень хорошо владеет общими теоретическими представлениями, и поражает, как он, оперируя наглядными простыми моделями, умеет объяснить самые сложные явления и закономерности. Он нападает на новые идеи с огромным замахом. Природа хитро и крепко запирает на замок свои секреты. Но все более изощрённым становится человеческий разум. И в изучении активности человека сделан большой шаг вперед.
Очень часто и в жизни, и в науке решения трудных проблем находятся не сразу. Сначала ищется приближённое решение задачи, которое затем всё более и более уточняется. Трудное, опасное и недостижимое всегда притягивает людей. Трудности, рождённые надсознательным, поначалу казавшиеся столь же неразрешимыми, встали и перед Рейтблатом. Выход надо было найти во что бы то ни стало. И Рейтблат искал – мучительно и напряжённо. С присущей ему глубиной анализа и чёткостью мышления Рейтблат видит подводные камни теоретических исследований. Он берётся за решение крупнейшей научной проблемы. Следует отметить его смелость, понимание им актуальных задач психологии, поскольку все предыдущие попытки решения проблемы другими учёными были безуспешны. Да и у самого Рейтблата первая попытка проникнуть в суть происходящего не удалась. Первая попытка сказать своё веское слово в одном из кардинальных вопросов общей психологии не увенчалась успехом. Такова судьба учёного: постоянно пересматривать достигнутое и с болью в душе отказываться от того, что ещё вчера так радовало достоверностью и так превосходно всё объясняло. Причина неудачи крылась в том, что он не мог распознать сущности явлений. К счастью, первое разочарование не обезволило его.
Авторитет А. Н. Леонтьева в вопросах исследования активности был непререкаем даже для неверящих в существование надсознательного. Поэтому научное сообщество с готовностью приняло его точку зрения. Сторонники деятельностного подхода просто-таки находятся под гипнозом факта «деятельность». Сам по себе факт в науке ещё не играет решающей роли. Хотя факты – «воздух для науки», невозможно питаться одним воздухом. Факты приобретают научное значение только в рамках осмысляющей их научной теории.
Блестящая интуиция и аналитический ум Рейтблата заставили его пренебречь авторитетом Леонтьева – патриарха советской психологии. Он покусился на святая святых психологии, он отважился поссориться с классической психологией. Прочное, незыблемое здание психологии со времён Леонтьева зашаталось. Рейтблат пошатнул эту догматическую веру. Теория деятельности не способна объяснить надсознательное. Надсознательное – это заноза в теле психологии. Факт – жизненный спектакль – явился той архимедовой точкой опоры, при помощи которой была сдвинута такая солидная теория как теория деятельности. Невозможность объяснения феноменов жизненного театра с деятельностных позиций привела к кризису в психологии. Прежнее зеркало-то оказалось кривым. Налицо был ясно обозначившийся конфликт между классикой и природой. Несмотря на то, что деятельность и активность является темой многих исследований, фактически в этих разработках акцентируется внимание на совместимости-несовместимости, но не выполняется главное требование сопоставительного анализа – выделение сущностного основания. Между тем от решения этой проблемы зависит выстраивание всей логики исследований активности.
Шёл 2003 год. Мучительное беспокойство Рейтблата длилось уже три года, и причина его была ясна. Представления о деятельности незыблемы на протяжении всей истории развития психологической науки и поддерживаются многими авторитетами. Нужно было иметь величайшее мужество, чтобы в таких условиях сделать шаг и отвергнуть эти представления. Рейтблат отважился на отказ от целого ряда фундаметальных идей психологии. Страшновато выглядел этот отказ, но был как вздох облегчения: процесс исполнения ролей окончательно выводился из-под власти теории деятельности. Только опытный глаз может увидеть, какая прорва мучительных исканий лежит за этим отказом. В духе тогдашних размышлений Рейтблата напрашивалось рискованное решение: надо лишить категорию «деятельность» монополии на форму явления «Активность». Надо взять да и провозгласить от имени природы существование второй не менее важной формы внешней активности – жизненного спектакля. И решимость Рейтблата созрела. Точнее, сначала он устоял перед силой авторитетов, а потом пришла решимость. Вспыхнул жизненно-театральный мятеж против деятельностного подхода. Оглядываясь назад, мы увидим: два года ушли на перемежающий выбор между смирением и непокорством. Смирение равносильно было признанию неудачи. А непокорство настаивало на надсознательной форме активности. Рейтблат не был бы самим собой, если бы тогда спасовал. Заслугой Рейтблата является то, что он вступил в этот принципиальный и неравный бой. Его точные и весомые аргументы очень много значили для победы, в конечном счёте, его точки зрения на природу психологических закономерностей. Надо быть Рейтблатом, чтобы решиться на пересмотр «святая святых» психо-логии, рискуя получить репутацию самонадеянного фантазёра, услышать крики «беотийцев» – дикарей от науки.
Чтобы не сбиться с истинного пути, приходилось медленно двигаться и тратить много сил на поисковые работы. В который раз начиналась трудная пора поисков, длительная глубокая разведка. Размеры трудностей оказались большими, чем он мог пред-полагать. Мысль продвигалась вперёд извилистыми трудными ходами. Парадоксальным оказался тот факт, что активность можно рассматривать и как деятельность и как жизненный спектакль. Такое двойственное восприятие создало логические трудности, которые казались непреодолимыми. Это неустранимое противоречие Рейтблат осознал как никто другой. Это был своего рода неразрешимый гордиев узел. И Рейтблат разрубил его.
продолжение
Лента новостей
Популярные статьи